Злобные чугунные небеса - Страница 94

Фасфирь была явно недовольна.

Я, похоже, начал разбираться в характерах наших невольных гостей. Евас обладала блестящим холодным умом и при этом великолепно умела держать себя в руках, по крайней мере мысленно. Но в реальной жизни она была своим же злейшим врагом – своего рода чужеземной Кайен Проуз. Со своими разрушающими личность желаниями. Фасфирь была постоянно собранна и полностью контролировала ситуацию, но, как и большинство хороших офицеров или сержантов, она не была способна заметить те отклонения от нормы, которые не угрожали немедленно погрузить мир в хаос и анархию.

Паленая без всякого приглашения явилась в мой кабинет, чтобы поболтать и посплетничать. Она обожала это делать в то время, когда не обсуждала с Дином кулинарные рецепты.

Старик так возлюбил крысючку, что стал делиться с ней своими секретами.

– Насколько ты близка со своим братом? – поинтересовался я.

Вообще-то я не думал, что родственные отношения имеют у крысиного народа какое-нибудь значение. Но это мог быть всего лишь очередной человеческий предрассудок или пустой слух.

– У меня нет никаких братьев. А что здесь написано? – спросила она, начав рыться в моих бумагах.

– Где именно?

С необъяснимой точностью он выбрала именно тот листок, на котором значилось: «Научи меня».

Я ответил.

– А что это должно означать?

– Не знаю. Это деловой стиль правительства. Я не пью крови миллионов, сдирая с них налоги, и мне из экономии приходится пользоваться любыми попавшими мне в руки листками. Мои записи с обратной стороны.

Я надеялся, что Паленая не станет совать свой нос во все доступные и недоступные места. Дело в том, что в ящике моего стола лежали почти две дюжины девственно чистых листков бумаги.

– Как это у тебя нет брата? – вернулся я к интересующему меня вопросу. – Кем в таком случае тебе доводится Джон Растяжка?

– А… Так вот ты о ком. Застенчивый принадлежит к предыдущему помету, у него другой отец.

Крысюки следуют социальным и матримониальным обычаям грызунов более строго, чем так называемые цивилизованные существа, включая меня. Шансы на то, что у каждого помета будет один и тот же отец, практически равны нулю.

– Застенчивый?

Паленая ответила мне своим хорошо отрепетированным пожатием плеч.

– Значит, его подлинное имя Пулар Застенчивый?

– Ничего подобного. Застенчивым его называют для краткости. Полное его имя – Фунт Застенчивости.

Точно. Именно так назвал Растяжку Покойник.

– Его отцом, как полагают, был крысюк по имени Фунтовая Башка. Думаю, это правда. Мама была способна контролировать себя даже в самый разгар течки. Надеюсь, у меня хватит силы воли на то, чтобы хотя бы на время подавить инстинкт. Хотя думаю, пока я в изгнании, течки у меня не будет.

Имя Фунтовая Башка мне ничего не говорило.

– Дальше можешь не продолжать, у меня голова и так пошла кругом. Потолкуем о Джоне Растяжке. Почему ты вчера так огорчилась, когда…

– Потому что провела слишком времени среди вас – людей. А еще потому, что когда я была малышкой, Застенчивый очень ласково ко мне относился.

– Но сейчас он хочет использовать тебя в качестве разменной монеты, чтобы стать королем крысюков.

– Не открывай на него охоту. Ладно? В таком случае я не буду чувствовать своей вины за все то, что он затеял.

– Понятно…

Девочка вела себя очень странно. Я был убежден в том, что Паленая в отличие от братца так до конца и не знает, чего хочет и к чему стремится.

И я снова ошибся.

– Как ты думаешь, Гаррет, – спросила Паленая, – я смогу научиться читать и писать? Я давно об этом раздумываю.

Так вот, значит, о чем она вспомнила, выбрав именно этот листок бумаги.

– Ты знаешь, – ответил я, – мне эта мысль никогда в голову не приходила. Возможно, потому, что все мы люди уже рождаемся с определенными предрассудками. Тебе известны представители вашего племени, умеющие читать и писать?

– Нет. Насколько я знаю, грамота нужна только Надеге.

Поэтому он держит нескольких рабов, которые ведут для него счета и пишут письма. В других бандах действует такой же порядок.

– А ты хотя бы слышала о тех, кто пытался учиться? – спросил я, изо всех сил стараясь сохранить серьезность.

– Я встречала тех, которые хотели учиться. Или, скорее, делали некоторые попытки в этом направлении. Но кто мог их учить?

Действительно, кто? Никто в Танфере (так же, как и в любом другом месте) не хотел, чтобы крысюки научились размышлять, высказывать собственное мнение и вообще становиться не тем, что они есть. Каждый должен знать свое место.

– Хорошо, приступим. Карентийский язык здесь – основной, и ты должна его учить прежде всего. – С этими словами я взял листок, на котором было написано «Научи меня» (какая тонкая ирония!), и спросил:

– Ты знаешь, как называется хотя бы одна из этих букв?

Она этого пока не знала, но уже через полчаса стала прекрасно разбираться, каким образом отдельные буквы и группы букв воспроизводят звуки разговорной речи. Это удалось ей потому, что она всю жизнь умела концентрировать внимание – на всем, что происходило вокруг. Я отобрал все листки с записями рукой Евас – это были тщательно выписанные печатные буквы – и, отложив их в сторону, сказал:

– Думаю, что нам, людям, следует тебя немедленно придушить, ибо, клянусь, ваша раса через несколько лет покорит мир.

Паленая сразу поняла комплимент. Она училась буквально на лету.

Оставалось надеяться, что молодая крысючка по природе своей хорошее, доброе существо – такое, каким выглядела внешне. Если это не так, то я создавал чудовище.